Читать книгу "Жаркая осень 1904 года  - Александр Харников"

По тем же причинам и из тех же соображений для моряков Ройял Нэви адмирал Ларионов был ненавидим, как злой гений их флота, овеянного славой адмирала Нельсона. В то же время британские офицеры отзывались о нем в самых превосходных выражениях. А об адмирале Жераре Ноэле они отзывались как о тупице, который забыл, что броненосцы его величества, кроме парадов и зарубежных визитов, могут еще и идти в бой.

Адмирал Ларионов в течение нескольких месяцев дважды нанес поражение британскому королевскому флоту. Первый раз заочно, когда под его общим руководством эскадра кораблей из будущего и русская Тихоокеанская эскадра вдрызг разнесли Японский императорский флот, построенный на английских верфях, по английским проектам и на английские кредиты. Им командовали офицеры и адмиралы английской выучки, за спинами которых стояли английские инструкторы.

Второй раз он разгромил их лично под Формозой, надавав унизительных пощечин и заставив британские корабли спустить флаги под угрозой неминуемого уничтожения. Если честно, то этот адмирал имел право получить такой трофей, как Виктория Великобританская. В этом случае он, возможно, в следующий раз применит свои таланты не против Британии, а против кого-нибудь еще.

Моряки Русского императорского флота делились на две неравные части – на тех, кто был на Тихом океане во время скоротечной войны с Японией, и на тех, кому не довелось в этой войне участвовать. И вторые отчаянно завидовали первым, творившим саму историю.

Разговор между посвежевшим и немного подлечившимся дядей и его племянником шел как раз об адмирале Ларионове и о его царственной невесте. Все прочее ими сказано было еще во время встречи в Ла-Манше. Оба они понимали, что крах Британской империи при ее политической конструкции и настроениях в элите неизбежен, а изменение первого и второго требует немалого времени. Британскую империю уже нельзя спасти как таковую, ибо население колоний и дальше будет расти быстрее метрополии, попутно обрастая своими элитами и своим по-европейски образованным классом, которому однажды надоест владычество спесивых англичан, с оскорбительным пренебрежением относящихся к туземцам. И тогда империю начнут сотрясать бунты и мятежи, сил на подавление которых уже не будет. Потому что одновременно с этим сама Метрополия будет истощена в одной или нескольких крупных европейских войнах. Этот крах нельзя предотвратить, но можно заблаговременно подготовиться к нему. Над этим вопросом король Эдуард будет трудиться до конца своей жизни, а император Михаил, который должен прожить подольше, обещал помочь ему и его потомкам.

Со всем этим король Эдуард уже смирился, тем более что произойти это должно было не в годы его правления, как бы долго оно ни продлилось, а при его детях и даже внуках. Но при этом, выдавая свою дочь за русского, Альберт-Эдуард прекрасно понимал, что если у его любимой Тори и Виктора все же будут дети, что сомнительно, учитывая возраст невесты и жениха, то их потомки, при устранении всех старших остальных ветвей, будут иметь права на британский трон…

«С другой стороны, – думал король, уже принявший решение, – в любом случае это будет моя кровь, а русский на престоле – это все же лучше, чем потомок продавщицы из модного магазина. Быть может, лет через сто или сто пятьдесят они будут его единственными потомками, чья кровь не смешается с кровью простолюдинов». Пусть будет так! Прижилась же в России его свояченица Дагмара. И его милая Тори, скорее всего, сможет стать здесь своей, раз уж атмосфера викторианской Британии тяготила ее как спертый воздух подземелья.

– Да, Майкл, – сказал король, – пусть все будет именно так. Я даю свое согласие на этот брак, крещение Виктории по православному обряду и ее переезд к мужу в Россию. Пусть мистер Ларионов подойдет к нам с королевой Александрой и попросит руки нашей дочери. Только пусть выдержит недельку для приличия, а я за это время постараюсь уговорить жену. Бедняжка уверена, что в России нашу милую доченьку обязательно съедят медведи, и даже твоя мать не может ее переубедить. Но я буду стараться изо всех сил, потому что хочу своей дочери счастья, раз уж она не смогла найти его в Британии, а нашла у тебя – в России.

4 ноября (22 октября) 1904 года, вечер.

Аничков дворец. Гостевые апартаменты

Прошла неделя с того момента, когда император Михаил обсуждал с королем Эдуардом будущую свадьбу его дочери принцессы Виктории Великобританской и российского адмирала Ларионова. Много воды утекло с той поры по Неве в Финский залив. Много копий было сломано в семейных спорах британского короля с его супругой королевой Александрой. И споры эти порой доходили до уровня семейных кухонных скандалов с битьем посуды, когда королева припоминала муженьку его любовниц из всех слоев общества – от актрисок (что для высшего света считалось почти равным проститутке) до графинь-герцогинь, которыми его величество тоже не брезговал. Поэтому, узнав, с каким чудовищем (Камиллой Паркер-Боулз) его потомок принц Чарльз изменял красавице-жене Диане, король Эдуард пришел в неистовство и два часа подряд изрыгал проклятия на всех языках, которые знал. По его мнению, такой красотке, как Диана, можно было изменять только с еще более красивой женщиной, и никак иначе.

В особо тяжелые моменты на помощь королю Эдуарду приходила хозяйка Аничкова дворца, вдовствующая императрица Мария Федоровна, которая еще не забыла, что она была когда-то датской принцессой Дагмарой и младшей сестрой британской королевы. Марии Федоровне муж никогда не изменял, чем она втайне гордилась, но он умер более десяти лет назад, поэтому в таких случаях семейные скандалы между мужем и женой превращались в совместное распитие сестрами успокоительных капель. Приняв эстафету у короля Эдуарда, Мария Федоровна начинала уговаривать свою сестрицу разрешить брак ее дочери с адмиралом Ларионовым. И мужчина он хоть куда, вежливый и обходительный, и сын Марии Федоровны, император Михаил его ценит, уважает и прочит большое будущее.

Да и Виктория, говорила Мария Федоровна, будет с адмиралом счастлива. Она ждет не дождется того момента, когда им можно будет пойти под венец. И вообще, для нее эта любовь – последний шанс не остаться в старых девах. Ведь ей уже тридцать шесть лет, притом что от женихов, которых ей подбирали родители, она воротит нос. А ведь и умна, и пригожа, и характер ангельский, а как ты ни бейся головой об стену – нет для нее в Британии женского счастья, и все тут.

В ответ снова раздавались крики: «Загубите вы здесь в России мою кровиночку!» – текли слезы, на стенания и рыдания приходил, опираясь на трость, законный супруг, и все начиналось сначала.

На самом деле королева Александра давно уже видела в своей дочери некую универсальную личность – медсестру, горничную и дуэнью, и потому она не желала отпускать ее от себя. Внезапная поездка Виктории в Россию настолько выбила королеву из колеи, что родной муж примерно месяц скрывался от нее по разным принадлежащим королевской семье замкам. А то – ишь чего выдумал, любимую дочку выдавать замуж, не заручившись согласием родной матери. Но если два дятла, особенно таких настойчивых, как король Эдуард и вдовствующая императрица Мария Федоровна возьмутся долбить дупло, то рано или поздно они его сделают, даже в таком крепком дубе, каким была королева Александра.